СМИ о нас

Елена Волох: Искали фантазию, а нашли… (1993 г.)

Анна Манахова: Островки для особенных людей (2009 г.)

Передача "Шире округ" (2010 г.)

Наталья Краснова: Крылья есть у каждого (2013 г.)

Алёна Михайлова. Марина Бауэр: «Инвалиды — это не то, кем они выглядят» (2013 г.)

Ирина ТРОФИМОВА. КРЫЛЬЯ ЕСТЬ У КАЖДОГО (2013 г.)

М. Ромакина. В Ярославле дал концерт театр-студия "Крылья"(2013 г.)

Елена ВОЛОХ

член ВОГ
Журнал "В едином строю", №7 1993

Искали фантазию, а нашли…

Я хочу рассказать о том, как мне довелось участвовать в необычном драмкружке. Придумала все это Оля Каменева, наша заводила и фантазерка. Судьба обошлась с ней круто. Когда Оле было 4 года, умерла ее мама. Через несколько лет болезнь сделала неподвижными ноги девочки, на всю жизнь обрекла передвигаться на коляске. В 16 лет Олю поместили в дом инвалидов, где она прожила 10 лет. Вырвавшись оттуда и получив квартиру, девушка вскоре вышла замуж, но муж тяжело болел и умер у Оли на руках.

Несмотря на пережитые страдания, она сохранила живую, любящую душу, отзывчивую на боль и радость. Она стремится объединить товарищей по несчастью для творческого самовыражения, взаимопомощи и взаимообогащения. Оля и сама живет увлеченно, учится на филфаке МГУ, пишет прекрасные стихи.

Когда Оля предложила мне играть в спектакле, я сначала растерялась: как же я буду с моим слухом и слабым зрением? Но она успокоила: ничего, попробуем.

Пьеса — "Фантазия" К.Пруткова — мне решительно не понравилась, показалась бессодержательной. "Просто ты не видела ее на сцене!" — убеждала Оля. И предложила мне роль одного из женихов: "Так смешнее!" — "А куда я дену свои формы?" — возмутилась я. — "Замаскируешь". — "А голос?" — "Ну, жених еще молодой. Ничего страшного. У него нежный, девичий характер".

Сюжет этого водевильчика незамысловат. Шесть женихов добиваются руки богатой невесты. Ее взбалмошная тетушка беседует с ними, пытаясь найти наиболее достойного. Неожиданно пропадает любимая тетушкина собачка Фантазия. В гневе и горе старуха обещает отдать девушку замуж за того, кто найдет ее любимицу. Подружившиеся женихи обсуждают свои планы замены собачки, осуществляют их, но старуха отвергает их приношения. Только собака моего героя кажется тетушке очень похожей на пропавшую, и к его величайшему счастью, она готова выполнить свое обещание. Но тут является главный жених с настоящей Фантазией...

Все это с массой смешных реплик, забавных моментов, если хорошо сыграть, могло заставить публику кататься от хохота.

И вот начались репетиции. Тетушку играла Оля (она же была суфлером и руководителем), невесту — Ира. Первое время мы потешались вовсю, шутили.

А потом началась работа. Кто-то садился рядом со мной и водил пальцем по тексту, чтобы я могла следить за репликами. Мне удавалось понять только тех, у кого была хорошая дикция. Но эти занятия мне шли на пользу, заставляли работать уши, прислушиваться к голосам. Тем не менее, я часто запаздывала со своими репликами.

"Ты смотри на меня, — говорила Оля. — Когда я закрою рот, ты вступай." Постепенно я приноровилась следить за действием.
Труднее всего мне давались чтения хором. Я не могла попасть в унисон со своими партнерами. Таких мест в пьесе было несколько. Тогда Оля предложила начинать мне, чтобы другие подстраивались под меня. Но, видимо, им это тоже было сложно, и мы решили "хоровые" места читать по очереди.

Пьеса была в прозе, лишь кое-где перемежавшейся стишками. Учить роли из-за этого было трудно. Оля говорила, что главное — войти в роль, а дословно следовать тексту необязательно. Мне нужно было запомнить не только свои реплики, но и слова партнеров, т.к. следить за ними на слух я не могла, а слабое зрение не позволяло видеть движения губ тех, кто находился далеко от меня. Не буду же я на сцене бегать за каждым, чтобы не упустить, когда он закроет рот! И нет гарантии, что мои партнеры идеально выучат свои роли. Но им будет подсказывать суфлер, а я не услышу. Стоять рядом с суфлером мне тоже невозможно, надо ходить, двигаться по сцене. Если бы пьеса была в стихах, это значительно облегчило бы мне задачу. Я бы просто выучила весь текст, а мелодичность поэтической речи позволила бы лучше ориентироваться в репликах партнеров. Но мои предложения сменить пьесу не встретили поддержки: все уже привыкли к этой. И я смирилась, стала вживаться в роль застенчивого, мечтательного мальчика-жениха.

Оля предложила продумать его биографию: кто его родители, где он учился, чем занимался... На сцене мы должны были двигаться, жестикулировать, усиливая комедийный эффект. Я старалась, чтобы эти движения, как и интонация, выражение лица соответствовали моему представлению о личности героя. Меня очень выручало то, что он был задумчив, это позволяло не торопиться с высказываниями и оправдывало задержки, что было важно при моей замедленной реакции. Так, в самом начале пьесы все смотрят на часы и изрекают: "Семь часов". Мой герой стоит задумавшись, поодаль, затем, словно очнувшись, поспешно хватается за часы и с забавной суетливостью пробужденного от грез человека сообщает тоже: "Семь часов!". В другой раз, когда старуха обращается к нему, перед этим долго беседуя с другими, он стоит, опять задумавшись, и отвечает, встрепенувшись, растерянно: "Сударыня... Извините... Я надеюсь... Не щадя живота своего... Для Лизаветы Платоновны... До последней капли крови!".

Мне удавалось произнести эти слова довольно выразительно, кружковцы (а кроме меня, все слышат) поднимали большой палец. Многие реплики моего героя были обособлены, либо к нему обращались, это облегчало мое выступление. А там, где он участвовал в общем разговоре, я старалась запомнить обстановку, позу и движения актеров, после которых мне нужно было говорить. Порой кто-то подавал мне сигналы: тихонечко прикасался или слегка подмигивал. Оказалось, что трудности преодолимы и выход найти не так уж сложно, было бы желание и голова на плечах.

Репетировали мы у Оли дома. Обстановка была самая непринужденная. До и после репетиции мы просто общались, обсуждали наши проблемы, пили чай. Друзья объяснялись со мной либо письменно, либо "детской" пальцевой азбукой, или с помощью таблички-алфавитки, которую я всегда ношу с собой. Эти посиделки помогли нам лучше узнать друг друга, открыть что-то новое в жизни, преодолевать свою инвалидность. Мы полюбили эти репетиции, шли на них как на праздник.

К сожалению, не все наши товарищи могли приходить регулярно. Постоянно кто-то отсутствовал, и пришедшим приходилось читать за них, менять роли. Это раздражало, и я ворчала, что наш спектакль никак не сдвинется с места. Оля разводила руками: "Что поделаешь! Заставлять мы не можем. У людей своя жизнь, свои причины...". Самыми "сознательными" были я и Ира. Мы не пропускали репетиции. Это позволило нам тщательно проработать сцену, где мы участвовали втроем. Мой герой показывал тетушке моську, в которую та вцепилась страстно и вопила: "Родной ты мой! Так вот же, возьми, вот тебе Лизанька моя!" На что бедный жених, не веря своему счастью, лепетал: "Что... что... что я слышу?". Поняв по-своему его смятение, старуха делала вывод: "Ты, верно, дружок, на ухо туг?" — и дальше говорила с ним, как с глухим, что для меня было весьма кстати.

Оля свою роль играла превосходно, и мы катались от смеха, видя, как она страдает, рыдает и ругается, гротескно и в то же время грациозно изображая переживания старой тетушки. Я прекрасно понимала ее реплики.

Между тем наступило лето. У Оли начались экзамены. Все друзья разъехались. Мне казалось, "театр" наш прекратил свое существование.

Но вскоре Оля собрала нас вновь. Оказалось, нам предложили срочно подготовить и сыграть отрывок из этой пьесы — в помещении, где собиралось литобъединение инвалидов. Подготовить всю пьесу мы бы уже не успели, так как постоянного состава у любительского драмкружка не было. Выбрали кусок, в котором было 7 персонажей: тетушка, жених (главный), невесты и 4 человека прислуги. Моей роли там уже не было. Я потосковала по своему любимому бедному рыцарю, но делать было нечего. Пришлось согласиться на временную замену.

Мне предложили сыграть одну из вестниц барыниного горя — старушку-няню. Эта роль была проще, развернутый диалог в ней отсутствовал. Повадку и манеру держаться я собезьянничала у нашей милой глухой поэтессы Э. Вишневской, которую нередко навещаю. Собираясь у Оли, мы старательно отрабатывали каждую реплику. "Еще раз!" — гоняла она кружковцев. "Ничего, сыграем как-нибудь", — устало заверяла я. "Надо хорошо, — отвечала Оля. — Еще раз!" Перед самой постановкой все чуть не сорвалось из-за того, что исполнитель роли жениха отказался играть, не предупредив заранее. Пришлось нашему здоровому помощнику Саше срочно подготовить роль, и только это спасло положение.

Когда был назначен спектакль, я находилась в санатории под Москвой, но приехала на день.

И вот мы собрались в Доме творчества в Вадковском переулке. Прорепетировав еще два раза на сцене, впустили томящихся за дверью зрителей — членов нашего ЛИТО. Началось...

На сцене Саша старательно уговаривает Иру: "Елизавета — ах!.." Анатолий-повар (такой всамделишный, что у него хочется попросить борща) тихонечко подталкивает меня. В двух платках — один на голове, другой на пояснице (радикулит!), согнувшись и держась за больную спину, я с кряхтением поднимаюсь на сцену. "Хвантазия! Хвантазия!" — кричу я и, поравнявшись с влюбленными, скорбно сообщаю: "Барышня, ведь у барыни моська пропала. Вы не видали?". Раскрасневшаяся Ира равнодушно качает головой: "Нет, не видала". Саша смущенно встает с колен: "И я не видел". "Что ты будешь делать? — причитаю я, обернувшись к зрителям, словно ища у них поддержки. — Барыня изволит плакать, изволит сердиться, из себя выходит, изволит орать во всю глотку: «Где моя Хвантазия? Подайте мне мою Хвантазию!»" — и, потирая больную поясницу, уже от себя, не по книге, добавляю: "Ох-ох-ох, жизнь наша...". Ковыляю прочь, с надеждой покрикивая: "Хвантазия, Хвантазия!". Затем вновь поднимаюсь на сцену и в продолжение монолога разбушевавшейся барыни жалостно смотрю на нее.

Спектакль окончен, нам аплодируют, вручают подарки. Все. Можно отдохнуть. Распаковываясь от старушечьего наряда, я удовлетворенно думаю, что наша постановка, конечно, не ахти какая, но она раскрыла наши творческие возможности, помогла поверить в себя, показала, что интеграция инвалидов разных категорий вполне осуществима. У меня это был первый такой опыт, и я рада, что он удался.

Анна Манахова

«Культура здоровой жизни», Москва, 2009, №5

Островки для особенных людей (отрывок из статьи)

В Год равных возможностей основные городские мероприятия связаны с тем, чтобы приспособить окружающую среду к потребностям маломобильных жителей, создать условия для их комфортной жизни. Более тысячи проектов с участием свыше восьмидесяти заинтересованных организаций реализуются в рамках Комплексной целевой программы «Социальная интеграция инвалидов и других лиц с ограничениями жизнедеятельности в городе Москве» на 2007-2009 годы. Уже разработана стратегия повышения качества жизни инвалидов в столице до 2020 года, задача которой - сделать Москву удобной для всех категорий жителей.

Необычный книжный магазин

Казалось бы, рядовой книжный магазин: в отделах разной литературы на стеллажах всё как обычно. Но маломобильные посетители Дома книги «Медведково», конечно же, оценят специализированную организацию пространства, которая незаметна на первый взгляд: чтобы инвалид-колясочник мог сам взять любую заинтересовавшую его книгу, стеллажи занижены, а расстояния между ними рассчитаны так, что здесь без труда проходит инвалидная коляска.

Для удобства особенных людей в магазине выделена специальная телефонная линия, по которой они могут сообщить о своём прибытии, а охранники встретят их и проводят в торговый зал.

В магазине есть кофейня, куда инвалиды по зрению часто приходят не только выпить чашечку кофе, но и послушать аудиокниги или музыкальные новинки через наушники. Как и в Дарвиновском музее, здесь регулярно проходят выставки художественных работ, созданных людьми с ограничениями здоровья. Дом книги «Медведково» - частный, здесь никого не обязывали создавать подобный комфорт для маломобильных людей. Но неравнодушиие владельцев сделали магазин привлекательным для людей.

…Конечно, остались проблемы, которые не решить за один день, - это и трудоустройство людей, и их образование, и организация для них безбарьерной среды, в том числе транспорта. Но ведь главное уже есть -выработана стратегия работы на несколько лет вперёд, и есть люди, которые приложат максимум усилий, чтобы воплотить её в реальность.